Путешествие из Москвы в Сент-Луис и обратно

(по следам 38-го Всеамериканского конгресса общества теории музыки 29.10-1.11.2015 и выступления российских теоретиков на нем)

Начнем с конца. Вся российская команда благополучно возвратилась из США в Москву и Санкт-Петербург, ощутив самым непосредственным образом размер и величие нашего земного шара. Неимоверно далеким было наше путешествие и очень разнообразными были впечатления от него. Город Сент-Луис, где проходила 38 конференция Общества теории музыки США – это примерно та точка, в которую можно попасть пальцем, если целиться в самую серединку карты США. Возможно, именно поэтому Общество теории музыки сочло этот город наиболее подходящим для своего собрания. Конечно, для российских участников это создавало дополнительные проблемы: мало того, что нужно было добраться до Нью-Йорка, потом нужно было пересаживаться на следующий самолет и лететь до Сент-Луиса. Оказалось, что это довольно большой город, со своей «изюминкой» - он расположен сразу между двух знаменитых рек – Миссисипи и Миссури, и позиционирует себя как «Ворота на Запад».

Вот эта стальная арка на переднем плане как раз и символизирует проход на Запад, то есть границу между Западом и Востоком США. Диким Западом и цивилизованным Востоком.

Конференция проходила в отеле Хайятт – на снимке это то самое здание терракотового цвета, которое пересекает правая часть стальной арки. Подавляющее большинство участников и жили, и выступали в одном месте. Создавалось впечатление какого-то космического корабля с музыковедами на борту. Космическая удаленность усиливалась диким разрывом по времени: разница с Москвой составляла 8 часов! Вот когда начинаешь понимать, каково это – менять часовой пояс так стремительно. Ощущение «вне времени и пространства» долго не покидало. Тем более что весь конгресс проходил в конференц-залах на 4 этаже отеля, устроенных таким образом, что там вообще не было солнечного света. Постоянное искусственное освещение довершало ощущение фантастичности происходящего.

Собственно, фантастичность началась задолго до конгресса – с того самого момента, когда стало ясно, что придирчивый научный комитет допустил целую российскую  секцию из шести человек до участия в этом крупнейшем форуме американской музыкальной теории. После получения письма от Джоти Рокуэлла, председателя научного комитета конференции, нам были присланы детальные указания – как, сколько и в какое время кто будет выступать. Американская манера проводить конференции в целом изумляет своей невероятно высокими требованиями к организационным деталям. Пустить что-то на самотек оказывалось в принципе невозможно. Можно только догадываться, какую титаническую работу проделала за время подготовки Виктория Лонг, исполнительный секретарь конференции. Но все наши пожелания были самым внимательным образом учтены и в целом стремление предусмотреть любые затруднения сделало свое дело: конференция катилась как по маслу, напоминая глиссер на подводных крыльях. Одна секция сменяла другую почти без перерывов; заседания комитетов по интересам и деловые встречи назначались заранее и жестко регламентировались.

Тематика конференции охватывала чрезвычайно широкий круг проблем. Историко-временной охват простирался от старинной музыки (секция «Теоретические перспективы музыки 17 века» ) до видеоигр и тональности в джазе. Концептуальный разброс также впечатлял своим разнообразием:

от более-менее привычных тем типа «Связь музыки и языка» или «Анализа оперы» до почти непонятных «Нарратив в музыке» или обсуждения теоретических проблем электроакустической музыки. Бросалось в глаза то, что формирование тех или иных секций почти не связывалось с дисциплинами, преподаваемыми в университетах и консерваториях. Теоретический дух воспарял иногда в какие-то весьма отвлеченные высоты: например, секция «Начала и концы» была посвящена различным способам начала и завершения в музыкальном произведении (здесь очень ярко припоминается пленарный доклад Каплина на российском конгрессе – это актуально для американцев!) или секции «Трансформации», где речь шла об аналогии некоторых математических и музыкальных процессов. Собственно, такой подход, в чем-то более широкий, чем мы к тому привыкли, идет от иного ощущения самой музыки: если российское общее «видение» музыкально-теоретической проблематики складывается поневоле из нашего общего опыта исполнителя-инструменталиста (все мы родом из музыкальной школы), то для американского музыковеда это необязательно. И в этом можно увидеть как негативное, так и позитивное зерно. Наши коллеги гораздо шире привлекают смежные науки, что не всегда бывает убедительно, но зато нередко открывает новые горизонты.

Собственно говоря, здесь кроется первое отличие нашего музыковедения от заокеанского. Стремление отечественных музыковедов выстроить целостную систему под разрабатываемую тему при опоре на фундаментальные традиции идет вразрез с той легкостью, с которой заокеанские коллеги могут поставить под сомнение или раскрыть с непредсказуемых позиций известные истины.

Прибыв в штат Миссури заблаговременно, команда российских теоретиков в составе С.Лебедева, Г.Лыжова, Л.Джумановой (все трое – из Московской консерватории), Д.Шутко (Санкт-Петербургская  консерватория), Т.Цареградской (РАМ им.Гнесиных) была готова выступать на конференции и для этого заранее проверили зал и аппаратуру. Несмотря на то, что использовалось помещение отеля, в залах стояли инструменты (пианино и рояли), что позволяло не только пользоваться презентацией для доклада, но и показывать музыку живьем. Опять же обращает на себя внимание то, что коллеги по ту сторону привыкли больше использовать в презентациях встроенные музыкальные отрывки под нотный пример. Уже на Конгрессе ОТМ в Москве в конце сентября этот формат демонстрировали иностранные гости (за исключением Дж.Сангвинетти, показывавшем партименто). Причем, не важно, идет ли речь о художественном музыкальном отрывке или о гармонизованной мелодии.  То самое наше «родом из музыкальной школы» стало и нашей традицией демонстрировать музыкальные примеры за инструментом. Во всяком случае, так делали наши корифеи. Так иллюстрировал примеры Ю.Н.Холопов. Надо отметить, что наш пример оказался заразительным, и на следующих секциях нашлись смельчаки, которые также решили привлечь инструмент в партнеры. Поскольку программа и буклет к ней были готовы заранее, все знали, что выступать придется в пятницу 30 октября с 9 (!) утра. Это был второй день конгресса, нам дали таким образом войти в процесс, который начался 29 октября одновременным проведением двух секций: « Теоретические перспективы 17 века» и «Что такое тональность в джазе?». И если в теории 17 века все было предсказуемо ( преподавание композиции в Германии 17 века, комбинаторика и ее развитие в старинных трактатах, полифонические модели), то в джазовой тональности были неожиданности: обсуждался вопрос шенкеровской пролонгации в джазе (!), а также нео-шенкеровский взгляд на пьесу Чика Кориа «King Cockroach» (что можно перевести как «Тараканище»). Учение Шенкера в джазе преобладало, и это удивительно. Дневные сессии 29-го тоже шли в «две колеи»: сначала «Измененные состояния» (особые психологические состояния в музыке кино и у М.Фелдмана) и «Вопрос ступеней» (теоретическое, психологическое, когнитивное, математическое понимание ступеней). Их сменили следующие две сессии: дискуссия о «манифесте» общества музыки в колледжах и уже упомянутые «музыкальные нарративы».

Хочется остановиться на разнообразии форматов, примененных в процессе конференции. Они образуют целую иерархическую систему, несколько более сложную, чем приходилось ранее видеть:

Кульминационный пленарный доклад Кофи Агаву – 1 час времени в конце конгресса

В рамках «коротких сессий» звучали доклады по 30 минут (и 15 минут на дискуссию)

Нормативная секция – 4 доклада в течение трех часов ( доклад 30 минут и обсуждение 15)

Наша русская секция состояла из 6 докладов за 3 часа ( по 20 минут доклад и 10 минут обсуждение)

Дискуссия о мессе Папы Марчелло состояла из 10-минутных выступлений и 5-минутных обсуждений

Интерактивная сессия: 5-минутные выступления (с заявленной темой) и дальнейшее обсуждение.

Представляется, что разность форматов – это удобный и гибкий инструмент для того, чтобы охватить большое число выступающих разными по времени рамками. Очень привлекательная идея обсудить со всех сторон какое-то одно сочинение (как это произошло с мессой папы Марчелло). Это прямой путь к хорошим тематическим сборникам и коллективным монографиям.

Продолжая рассказ о конгрессе, отметим, что наша секция была спроектирована таким образом, чтобы русская теория была погружена в контекст теории англо-американской. Это было необходимо для возникновения диалога. Уж коли так сложилось, что наши теоретические пути сильно разнятся по разным причинам, русским участникам пришлось искать аналогии. Таким образом, доклад С.Н.Лебедева «Взаимодействие тональности и модальности в теоретических концепциях Ю.Холопова и Г.Пауэрса» отражал сравнение трактовок этих терминов, выступление Г. И. Лыжова было посвящено холоповской концепции эволюции тональности; Д.В.Шутко сравнивал концепции Бершадской и Кушнарева с представлениями Лердала  и Шенкера; Л.Р.Джуманова показывала возможности развития студентов в рамках русской системы преподавания гармонии с использованием метамодели триады, что в американском музыковедении имеет отдаленное сходство с пространственными геометрическими поисками приверженцев неоримановской школы Р.Кона и Д.Тимошко; Т.В.Цареградская проводила сравнение стратегий анализа атональной музыки В.П.Бобровским и А.Фортом; И.Д.Ханнанов демонстрировал преимущества способинского метода обозначений в гармонии в сравнении со ступенным. В целом доклады вызвали интерес у публики, задавались вопросы и шла достаточно оживленная дискуссия. Что представляет собой нормальный типичный для конгресса процесс: доклад докладом, но обсуждение – это абсолютная норма, доклада без дискуссии не бывает. И этой культуре дискуссии можно поучиться у наших коллег.

В этот же день шли разнообразные секции, отражающие, сколь широк спектр музыкально-теоретических направлений в США: «Музыкальная форма в кино», «Музыкально-языковые соответствия», «Гармония в рок-музыке», «Анализ оперы», «Музыка и танец» и – еще одна русская музыкально-теоретическая сессия! Только теперь уже со стороны американских теоретиков. Это была короткая сессия, два обширных доклада – Филипп Юэлл анализировал принципы подхода в аналитическом разборе С.Протопопова, тем самым обращаясь к сложной тематике аналитических стратегий Яворского; а Саймон Проссер детально рассмотрел все случаи использования Д.Шостаковичем доминантовых созвучий. Эта не слишком интересная (на первый взгляд) тема была подана исчерпывающе точно и в конце концов оказалась очень увлекательной.

Вечер пятничных заседаний был посвящен вопросам сонатных схем, эмпирическим исследованиям, вопросам времени в музыке, женскому вопросу в музыкальной теории (что делать, феминизм…)

Суббота 1 ноября продемонстрировала наглядные процессы эволюции в американской теории: только одно заседание было посвящено сериализму ( а на предыдущих конгрессах это был ключевой вопрос!) и одно – шенкеровской теории ( что также неправдоподобно мало). Зато гораздо больше было вопросов, пограничных с историей музыки: а куда еще отнести, например, вопросы музыки в видеоиграх? Или музыку в социальной сфере?

Заключительное заседание во всем объеме показало степень организованности и упорядоченности действий Общества теории музыки США. Мы смогли понять, насколько важную роль играет это общество в профессиональном сообществе, как оно сплачивает теоретиков, как толково ведется политика смены поколений ( можно ли представить, что в рамках наших музыковедческих конференций решаются вопросы по приему на работу? А в Сент-Луисе все время шли деловые интервью…) И в связи с этим - еще один аспект, обративший на себя наше внимание. При проходивших у нас конференциях студентов и аспирантов – музыковедов, как правило, присутствовали единицы. В Сент-Луисе практически каждое выступление сопровождалось вопросами молодых музыковедов, приехавших не только для участия с докладом, но и с целью быть в центре происходящих событий. В общем, эта поездка показала многое: и различия между нашими школами, и интерес, который русские и американцы испытывают друг к другу, и  огромный потенциал, которым сегодня располагает американская теория, ее достоинства и недостатки, перспективы и ретроспективы. Хочется сказать огромное спасибо главе общества Паунди Бурштейну за исключительное внимание к нашей группе, теплоту и искренний интерес. Хочется пожелать, чтобы этот модус отношений остался и с вновь избранным главой общества – Дорой Хейниннен. И, конечно, хочется, чтобы эти общения происходили в достаточно регулярном режиме. Конечно, ездить далеко и дорого, но, может, хоть страничку какую-нибудь на сайте выделить? Будем думать!

Т.В.Цареградская (РАМ им.Гнесиных),
Л.Р.Джуманова (МГК им. П.И.Чайковского)